Дихотомия «Свой/Чужой» и ее репрезентация в политической культуре Американской революции - Мария Александровна Филимонова

которой на первом месте оказывалась эпидемия оспы, на втором – тори, и только затем – британские войска и индейцы[592]. Того же мнения придерживался Р.Г. Ли[593]. С. Адамс сообщал: «Они на самом деле не являются открыто с оружием в руках, но тем больше зла причиняют втайне»[594]. С известным политиком соглашался скромный хирург Тэтчер[595]. Генерал Континентальной армии Ф. Скайлер обвинял тори в том, что они переодевались индейцами и грабили беззащитные поселения, «совершая акты более дикой жестокости, чем сами дикари»[596].

Виргинский делегат Ф.Л. Ли был уверен в том, что спекулянты-тори скупают соль и другие продукты первой необходимости, предназначенные для Виргинии[597]. Мерси Уоррен писала о том, что именно тори подталкивали генерала Хоу к жестокости в отношении американских патриотов[598]. Северокаролинский делегат Дж. Хьюз летом 1776 г. раскрывал мрачные подробности заговора Хики в Нью-Йорке: «адские тори» будто бы планировали убить Дж. Вашингтона и других американских генералов, взорвать пороховые склады и заклепать пушки, чтобы сдать город королевским войскам. Предполагали, что замешан бывший нью-йоркский губернатор У. Трайон[599]. Памфлет 1779 г. под выразительным заглавием «Месть тори» обвинял лоялистов во всех бедах, с какими только сталкивалась американская Конфедерация. Памфлетист негодовал: «Кто убедил дикарей пустыни стать под знамена неприятеля? Тори! Кто помогал индейцам скальпировать старых и молодых женщин, детей и умирающих героев? Тори! Кто подговаривал и помогал сжигать наши города, разорять поля, насиловать женщин? Тори! Кто виной тому, что тысячи из нас оплакивают преждевременную смерть самых близких людей? Тори! Кто мешал всяким попыткам Конгресса обеспечить вольности нашего отечества? Тори! Кто отказывается принимать наши деньги? Тори! Кто распространяет лживые слухи, чтобы поколебать мужество вигов? Тори! Кто имеет предательские сношения с врагом? Тори! Кто один день принимает присягу на верность С. Штатам и нарушает ее на следующий день? Тори! Кто больше всего мешает быстрому пополнению наших полков новыми волонтерами? Тори! Кто отговаривает от поступления в армии? Тори! Кто склоняет поступавших дезертировать? Тори! Кто, одним словом, желает, чтобы нас покорили, поработили? Тори!»[600]

6.3. Антилоялистская политика

Неудивительно, что тори постоянно выступали в качестве объекта преследований. Еще до образования революционных органов власти патриотические общества вроде «Сынов свободы» или просто толпа могли прибегать к антиторийским мерам. Губернатор колониального Массачусетса Ф. Бернард уверял: «Я видел, как ярость толпы устрашала некоторых лучших людей провинции и оставляла дело короля и парламента фактически без единого защитника»[601].

В наиболее мягких случаях виги подвергали противников бойкоту. С такой ситуацией столкнулась баронесса Ридезель, попавшая вместе с мужем в плен при Саратоге и оказавшаяся в Кембридже (Массачусетс). Она записывала в дневник: «Это довольно красивый город, но населенный горячими патриотами и полный злых людей; особенно отталкивающими были женщины, которые бросали на меня ужасные взгляды, а некоторые даже плевались, когда я проходила мимо них»[602]. В Филадельфии от бойкота страдала жена активного лоялиста Грейс Гэллоуэй. «От меня бегут, как от чумы», – сетовала она[603].

В более драматических ситуациях виги могли разрушать собственность лоялистов, обваливать их в смоле и перьях и в таком виде водить по улицам. Могли также использоваться демонстративные жесты, такие как повешение чучел особо ненавистных тори (часто на «деревьях свободы»). Первые подобные случаи имели место уже в период гербового сбора. Известно, например, что в 1765 г. в Бостоне толпа разрушила дома нескольких лоялистов и колониальных чиновников, включая великолепный особняк губернатора Т. Хатчинсона. У Хатчинсона уничтожили документы и посуду, мебель и одежду. Виги не поленились даже залезть на крышу, чтобы разрушить купол здания и сбросить шифер с кровли[604]. К таким же мерам прибегли виги Коннектикута, Род-Айленда, Нью-Йорка[605]. «Наша беда – власть народа», – сетовал бостонский лоялист Дж. Мюррей[606]. Подобные же ситуации повторялись в годы Войны за независимость, причем, видимо, достаточно часто, поскольку известия об этом дошли даже до Петербурга. Осенью 1776 г. «Санкт-Петербургские ведомости» негодовали: «Провинциалы или тамошняя чернь… все грабят и расхищают, и теперь многие знатные фамилии пришли от того в крайнее разорение»[607].

Континентальный конгресс, определявший общую стратегию борьбы с лоялистами, пытался противодействовать эксцессам. В январе 1776 г. «Торийский акт» Конгресса рекомендовал «друзьям американской свободы» относиться к лоялистам максимально мягко и видеть в них не столько врагов, сколько заблуждающихся, чьи «ошибки» вызваны «скорее недостатком информации, чем недостатком добродетели или гражданского духа». Лишь активные лоялисты должны были быть разоружены и, возможно, заключены под стражу[608]. Но в дальнейшем антилоялистские меры ужесточались. 18 июня 1776 г. Конгресс запретил внесудебные расправы и перечислил органы власти (сам Конгресс, колониальные ассамблеи, конвенты, советы безопасности, наблюдательные комитеты на местах), имевшие право выдвигать обвинения против тори[609]. 27 ноября 1777 г. Конгресс рекомендовал штатам конфисковать собственность тори и распродать ее[610].

Практическое исполнение рекомендаций Конгресса взяли на себя штаты. За время войны северные штаты издали 16 антиторийских законов, среднеатлантические – 17, южные – 21[611]. Революционные власти постоянно заботились о выявлении врагов. Например, в мае 1775 г. военные власти в Коннектикуте обещали 100 ф. ст. за «волка в овечьей шкуре» – активного нью-йоркского лоялиста Айзека Уилкинса[612]. Филадельфийская квакерша Маргарет Хилл Моррис комментировала в декабре 1776 г.: «Дьявольский дух продолжал бродить по городу в обличье охотников за тори»[613]. К выявленным лоялистам применялись такие меры, как разоружение, лишение гражданских прав, штрафы, особые налоги, конфискация имущества, высылка, тюремное заключение. Могли использоваться и средства морального давления, обычно в сочетании с более серьезными мерами. Комитет безопасности колонии Нью-Йорк в январе 1776 г. принял следующую резолюцию против лоялистски настроенных жителей графства Куинс: им запрещалось покидать графство и путешествовать по территории соединенных колоний без сертификата благонадежности, выданного комитетом безопасности или конвентом Нью-Йорка, под страхом трехмесячного тюремного заключения; адвокатам запрещалось защищать их в суде; их имена должны были публиковаться во всех газетах колонии в течение месяца[614]. Часто антиторийские законы были направлены против конкретных лиц. Например, нью-йоркский Акт о лишении прав (1779) отнимал имущественные и гражданские права у 60 человек, включая бывших губернаторов графа Данмора и У. Трайона. Они изгонялись из штата и не могли вернуться под страхом смертной казни «без церковного утешения»; вся их собственность подлежала конфискации и распродаже[615]. Лоялист Дж. Мюррей рассказывал о своих знакомых: «Билли и Сэм К*** и Боб Шоу будут вынуждены покинуть